Этим вечером Тимофей Валерьевич кутил на светском рауте у Рустема Марсовича в его доме на Олтуфьевской. Все шло замечательно. Философские беседы о высоком лились одна за другой, параллельно им рекой лился коньяк, обстановка с каждым бокалом плавно накалялась.
К полуночи нагрянул Алексей Юрьевич разгоряченный, подшофе и с дамами. Дамы, как обычно, были хохотливые и раскованные. Тимофей Валерьевич не преминул этим воспользоваться и, не размениваясь на галантности, сразу принялся наливать дамам и целовать их не куда-нибудь, а прямо в губы. Дамы слегка дрожали от настырности Тимофея Валерьевича, но от коньяка не отказывались. Да и тискать себя позволяли, хотя и повизгивали, ощущая на своих юных телах излишнюю маскулинность Тимофея Валерьевича.
Рустем Марсович наблюдал за этим со стороны и слегка ухмылялся. Однако и он не упустил возможности чмокнуть дам в их розовые щечки и даже позволил себе пару комплиментов, чем слегка сконфузил дам, ибо комплименты явно не удались. Вечер обещал быть легким и приятным.
Неприятности началось с того, что Тимофей Валерьевич позволил себе непозволительное и получил в лицо коньяком из бокала от одной из дам. Алексей Юрьевич попытался было вступиться за честь Тимофея Валерьевича, но потерпел фиаско и больше старался не встревать. Рустем Марсович как и прежде наблюдал за этим со стороны и только слегка ухмылялся.
Неожиданно Рустем Марсович как порядочный хозяин решил развлечь гостей и рассказать им парочку-другую анекдотичных ситуаций. Но проблема была в том, что половину из них он помнил только на половину, а остальные перемешались у него в голове так, что становилось непонятно - где тут анекдот, а где здравый смысл.
И в этот момент, видимо, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Тимофей Валерьевич встал, заглотнул остатки коньяка, аккуратно снял с себя фрак, бабочку, пикейный жилет, манишку, сложил все это на трюмо и предстал перед окружающими во всей своей красе - с волосатой грудью через все тело. Затем он принялся пританцовывать какой-то ему одному известный мотив и бормотать ему одному известные строки. А в тех местах, где строки были ему особенно известны, он их стал даже громогласно выкрикивать. Не сразу, но повинуясь неутолимому желанию Тимофея Валерьевича, все присутствующие невольно пустились в пляс вслед за ним. Рустем Марсович, попытался было понаблюдать за этим со стороны, но был быстро убежден Тимофеем Валерьевичем, что безопасней будет все-таки присоединиться к остальным. Волей-неволей он стал даже приставать в танце к дамам и в конце-концов полностью погряз в ритмичном хитросплетении тел.
В этот момент домой с другого, более светского, раута вернулась супружница Рустема Марсовича Анна. Увидев творившееся в доме, она, в своем выходном кринолине, принялась разгонять этот бордель. Тут даже Тимофей Валерьевич оказался бессилен. Он сразу же был заперт в отдельную комнату для предотвращения рукоприкладства, где и упал в объятия Морфея всей своей тушей об пол, промазав мимо кровати. Алексей Юрьевич с дамами были мгновенно выставлены за дверь. Рустем Марсович попытался было оправдать себя тем, что, мол он только наблюдал за всем со стороны, но был жестоко бит по голове, после чего забился под кринолин супруги, и больше его в этот вечер никто не видел.
И вообще, нехорошо как-то получилось. Не светский раут, а какой-то свинский развраут.
К полуночи нагрянул Алексей Юрьевич разгоряченный, подшофе и с дамами. Дамы, как обычно, были хохотливые и раскованные. Тимофей Валерьевич не преминул этим воспользоваться и, не размениваясь на галантности, сразу принялся наливать дамам и целовать их не куда-нибудь, а прямо в губы. Дамы слегка дрожали от настырности Тимофея Валерьевича, но от коньяка не отказывались. Да и тискать себя позволяли, хотя и повизгивали, ощущая на своих юных телах излишнюю маскулинность Тимофея Валерьевича.
Рустем Марсович наблюдал за этим со стороны и слегка ухмылялся. Однако и он не упустил возможности чмокнуть дам в их розовые щечки и даже позволил себе пару комплиментов, чем слегка сконфузил дам, ибо комплименты явно не удались. Вечер обещал быть легким и приятным.
Неприятности началось с того, что Тимофей Валерьевич позволил себе непозволительное и получил в лицо коньяком из бокала от одной из дам. Алексей Юрьевич попытался было вступиться за честь Тимофея Валерьевича, но потерпел фиаско и больше старался не встревать. Рустем Марсович как и прежде наблюдал за этим со стороны и только слегка ухмылялся.
Неожиданно Рустем Марсович как порядочный хозяин решил развлечь гостей и рассказать им парочку-другую анекдотичных ситуаций. Но проблема была в том, что половину из них он помнил только на половину, а остальные перемешались у него в голове так, что становилось непонятно - где тут анекдот, а где здравый смысл.
И в этот момент, видимо, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Тимофей Валерьевич встал, заглотнул остатки коньяка, аккуратно снял с себя фрак, бабочку, пикейный жилет, манишку, сложил все это на трюмо и предстал перед окружающими во всей своей красе - с волосатой грудью через все тело. Затем он принялся пританцовывать какой-то ему одному известный мотив и бормотать ему одному известные строки. А в тех местах, где строки были ему особенно известны, он их стал даже громогласно выкрикивать. Не сразу, но повинуясь неутолимому желанию Тимофея Валерьевича, все присутствующие невольно пустились в пляс вслед за ним. Рустем Марсович, попытался было понаблюдать за этим со стороны, но был быстро убежден Тимофеем Валерьевичем, что безопасней будет все-таки присоединиться к остальным. Волей-неволей он стал даже приставать в танце к дамам и в конце-концов полностью погряз в ритмичном хитросплетении тел.
В этот момент домой с другого, более светского, раута вернулась супружница Рустема Марсовича Анна. Увидев творившееся в доме, она, в своем выходном кринолине, принялась разгонять этот бордель. Тут даже Тимофей Валерьевич оказался бессилен. Он сразу же был заперт в отдельную комнату для предотвращения рукоприкладства, где и упал в объятия Морфея всей своей тушей об пол, промазав мимо кровати. Алексей Юрьевич с дамами были мгновенно выставлены за дверь. Рустем Марсович попытался было оправдать себя тем, что, мол он только наблюдал за всем со стороны, но был жестоко бит по голове, после чего забился под кринолин супруги, и больше его в этот вечер никто не видел.
И вообще, нехорошо как-то получилось. Не светский раут, а какой-то свинский развраут.
ассоциации рассказ вызывает не светско-раутовские, а скорее природно-выездные!
ОтветитьУдалить